«Люди никогда не найдут суррогат для личного общения»

Трудно было учиться в МИЭФ?

В 16 лет для меня образование выбирали в большей степени родители, которые сказали: пойдешь в МИЭФ, там круто, получишь два диплома. Что это такое, я не особенно понимал, потому что почти все свободное время посвящал хоккею и друзьям. Мне наняли репетиторов, я сильно подтянулся за год и поступил в МИЭФ, правда, умудрился остаться на второй год на первом курсе. Было реально трудно учиться. Мне кажется, от набора на первом курсе к четвертому дошли процентов тридцать. Но я был упорный, старался и окончил.

Когда вы подумали: все, пора зарабатывать деньги?

Сначала я терпел неудачи, подыскивая работу там, где не надо. Мои однокурсники шли преподавать или работать в консалтинг, банкинг, но по факту двойной диплом оказался для меня не самым полезным бонусом от учебы. Я понял, что в МИЭФ у меня развился отличный навык – самообучение. Недостаточно было просто ходить по расписанию на семинары и лекции. Чтобы сдать экзамены, требовалось куда больше информации, чем в учебном плане. Научить нас учиться – это основная задача, которую решил МИЭФ. В любой непонятной ситуации ты понимаешь, где искать ответы. Но начать применять этот навык всегда непросто.

Моя мама 19 лет была директором по эйчару в «Коммерсанте», поэтому он стал первой моей работой. Я отлично знал английский и был человеком коммуникабельным, тогда она меня попросила, чтобы в виде летней практики я переводил для редакции зарубежные статьи. Потом мы познакомились с Романом Ротенбергом, когда вместе играли в хоккей, и открыли небольшой бизнес по спортивному питанию.

Как вам училось в РАНХиГС после МИЭФ?

В РАНХиГС я учился налегке и с задорными пятерками: сказывался мощный бэкграунд МИЭФ. Мне хотелось получить дополнительное образование, потому что в МИЭФ не было дисциплин, связанных с бизнесом и деловым администрированием, а в РАНХиГС факультет был максимально приближен к этой очень прикладной тематике. Там преподавали практикующие бизнесмены. Например, про международный бизнес нам рассказывал человек, который был директором по экспорту компании «Вимм-Билль-Данн». 

В целом моей задачей было получить максимально полезное в плане приложения к бизнесу образование, чтобы работать по-настоящему и в коммерческом секторе. Хотя по жизни мне особенно удавались именно некоммерческие проекты и журналистика. В тот момент я не думал о том, чтобы возглавить бизнес отца, которым он занимался уже 30 лет.

Почему? Это, казалось бы, самое простое решение.

У него был с самого начала непростой бизнес, и в 2020 году он чуть не закрылся из-за того, что в выставочных комплексах размещали госпитали. Я несколько раз думал зайти в его дело во время учебы, но всегда это заканчивалось непониманием. Взаимоотношения «отец – сын» всегда выходили на первый план и оставляли позади всю оптимизацию, предложенную мной как подчиненным. Я не смог относиться к работе серьезно, потому что понимал, что руководитель – мой отец. Кроме того, бизнес был не очень крупным, а поначалу мне хотелось свернуть горы.

Что вас таки привело в семейный бизнес?

Был момент, когда после работы в Русфонде я неоднократно признавался эйчарами самых разных компаний как overqualified (сверхквалификация – ситуация, при которой человек имеет квалификацию или образование, превышающее то, которое требуется для работы на определенной должности. – Ред.). Как-то мы с другом разговорились про папину компанию Exponic. Я изложил ему состояние дел, и вдруг он начал убеждать меня, что этот бизнес можно сделать крутым и прибыльным. На тот момент компания уже была довольно крупной, но внутри существовала проблема: при качественном продукте маркетинговая и PR-части сильно провисали – просто потому, что мой отец по образованию архитектор и не имел понятия, как захватывать аудиторию.

Помню, я поехал в Екатеринбург на выставку «Иннопром», где Exponic застраивал стенды, а через неделю узнал, что у отца онкология. Было очевидно, что мне нужно подхватить его дело, которым он занимался всю жизнь и не был разочарован в конце. Я пообещал себе всеми силами вложиться в компанию и развить ее. За полгода я увеличил оборот Exponic на 30% на выставочном рынке, хотя ничего не смыслил в этом сегменте. Мне интересно, я концентрировался на деле и не беспокоился, потому что тылы были прикрыты папой и сотрудниками. Я делал новое лицо для компании Exponic. Потом отец ушел, все свалилось на меня, тут уже пришлось разбираться в том, из какого материала покрытие и чем форматно-раскроечный станок отличается от фрезерного станка с ЧПУ. Ко всему прочему началась пандемия.

В чем суть бизнеса вашей компании?

Мы занимаемся дизайном и строительством выставочных стендов и музейных инсталляций на выставках в Москве – в «Экспоцентре», «Крокусе», на ВДНХ и других ключевых площадках, а также в городах России. Кроме того, мы занимаемся выставочным консалтингом, потому что многие компании, участвующие в выставках, не имеют понятия, из чего состоит презентационный процесс. Интересно, что выставочный цикл похож на жизнь стартапа – от лендинга до поиска «покупателей» и масштабирования. Поэтому опытные участники мероприятий заказывают стенды ценой в несколько миллионов рублей, проводят последовательную политику по эффективному участию в выставке, поскольку именно это поможет им впоследствии заработать.

Как вы пережили пандемические ограничения и как трансформировался ваш бизнес благодаря им?

Очевидно одно: если нас и дальше будут сопровождать волны и штаммы, то рано или поздно весь выставочный бизнес пойдет ко дну. Но я верю, что мы вернемся к нормальной жизни, я сказал отцу и себе: компания пока не реализовала потенциал, который был в нее заложен изначально

Источник